[VardaNi]

вроде бы отбечено, наконец
Название: Нянька века
Автор: Varda Ni
Фандом: Хеталия
Персонажи: главного нет, всех понемногу - Италия, Германия, Пруссия, Романо, Австрия, Англия, Франция, Турция, Канада, Россия, Китай, Америка, пробегают Испания, Греция, Египет, Сейшелы, Силенд - короче, кого там только нет.
Жанр: юмор, немного даже стеб
Рейтинг: РG
Дисклеймер: тов. Химаруя
Предупреждение: ООС возможен всегда.
Саммари: мало того, что на саммите большой восьмерки бродит много лишнего народа (а кто виноват? Америка!), так еще у Феличиано истерика, а Людвиг вообще куда-то пропал, и нет бы кто воспитал их в детстве нормально, прямо как... а как кто, кстати?

Феличиано ревел без остановки в течение получаса, что, несомненно, несколько оживило сонных участников саммита большой восьмерки (безмятежному сну по-прежнему предавался только Греция, который не имел к саммиту никакого отношения и, по-видимому, просто проходил мимо). В качестве потенциального успокоителя использовалось все от китайских сладостей до угроз медленной и мучительной смерти, однако суровый итальянский дух был неумолим, а фонтан слез бесконечен. Усугубляло ситуацию еще и то, что истинную причину расстройства любимца Европы установить не то, чтобы не удалось – хуже того, самопровозглашенный следственный комитет в лице старшего брата не весть чем обиженного и примазавшихся Антонио, Франциса и Гилберта (который честно считал, что «за компанию с братом» - это все равно что официальное приглашение на саммит) постановил, что достойной причины могло и не быть вовсе. Как назло, Ловино потихоньку начинал подхватывать настроение брата, а Людвиг таинственным образом исчез из аудитории минут через пять после начала светопредставления в лице Феличиано. Отправленные на поиски скандинавы (они тоже проходили мимо, как и приблизительно еще 20 наций, не входящих в саммит, и Артур уже не раз клятвенно пообещал объяснить «америкашке», что «съезд G-8» - это не название модной вечеринки, на которую надо пригласить всех) также считались пропавшими без вести. Пузырек Брагинского с водочной настойкой пошел уже по второму кругу, зарекомендовав себя отличным средством от головной боли, выхода не было – в общем, атмосфера шизофренического праздника процветала.
- Весь этот вечер окончательно убеждает меня в том, - подал голос Родерих, элегантно помешивая настойку в чае, - что никто из присутствующих не имеет счастья обладать талантом воспитывать детей. Мало нам было выходки Америки, так вы еще элементарно не можете успокоить ребенка.
- Ничего себе ребенок, - возмутился задетый за живое Самый Главный Папаша Всея Мира, в быту просто Объединенное Королевство Великобритании и далее по списку. – И если уж на то пошло, то кто, черт всех раздери, воспитывал это чудо в перьях?
Сквозь итальянские рыдания послышалось ворчание Антонио, что вот он бы и второго итальянца так бы воспитал, так бы воспитал, что просто загляденье. Причитания о наболевшем оборвались коротким вскриком: Ловино, нервированный ревом брата и болтовней испанца, попытался укусить «папочку» за лодыжку. Родерих раздраженно тренькнул ложкой о чашечку и патетично воздел руки к небу:
- Вы еще и заявляете, что я плохо исполнил роль родителя?
- Что ты, Австрия, - незамедлительно оживился Гилберт, - ты прекрасно с этим справился! Отпустить одного ребенка на войну с великовозрастными кретинами – Франция, потом возмущаться будешь! – а другого одеть в платье и заставить работать – гениальное педагогическое решение! А на деле, если вы хотите знать, кто тут самый кру-… - Байльшмидту пришлось осечься под десятком взглядов, в которых отчетливо читалось «Только попробуй, ты, воспитавшего закомплексованного солдафона, который дважды сам знаешь, что натворил!» Возникшую было паузу заполнил истошный визг – Артур, наконец-то, накрутил себя до нужной кондиции и за неимением другого оппонента накинулся по привычке на Францию:
-… и это я-то не умею воспитывать детей? Да у меня, чтоб вы, подонки, никогда этого не забывали, колоний больше всех было! Я всех холил, лелеял, одевал-обувал, овсяночкой кормил, а они же сволочи неблагодарные, Америка-пошел-отсюда-вон…
- Mon cher, - раздраженно прервал страдальческий монолог Бонфуа, - скажи мне, сколько посланий с угрозами Силенд оставил тебе за сегодняшнее утро? Нечем крыть? То-то же. В этом есть разница между хорошим и плохим родителем: мои бывшие колонии по крайней мере меня до сих пор любят, не так ли, mon petit Mettiew?
- Во-первых, не смей меня перебивать, а во-вторых, это сколько ж ты вина высосал, что разговариваешь с пустым местом?
- Англия, но ты ведь тоже любишь играть с вымышленными друзьями!
- Америка-я-что-тебе-сказал?
- Я… мне… я уважаю Францию, - тихо пролепетал кто-то. – Но вот Сейшелы положила ему в… в… в брюки тухлую рыбу.
Это воистину стало звездным триумфом Канады, его не просто заметили – о нет. Под негромкое хихиканье новость облетела уши присутствующих и направила абсолютно все взоры в сторону смущенного Меттью в надежде на продолжение, даже всхлипы Италии поутихли на пару секунд. Францис крякнул и задумчиво почесал щетину:
- Не уследил. А ты не помнишь, она засунула рыбу спереди или сзади? Потому что если спереди…
- Мы. Не. Хотим. Это. Слышать. – с каменным лицом отчеканил Артур, справедливо полагая, что новость – новостью, но настолько пикантные подробности личной жизни месье Бонфуа могли пошатнуть даже самую стойкую психику.
В другом конце стола вальяжно потянулся Садык. Турок откинул капюшон замызганного неизвестно где балахона и зловеще усмехнулся. Эффекта, впрочем, сии действия не произвели никакого – все по-прежнему пялились на Франциса, со всех сторон на разных языках доносилось слово «рыба». Садык фыркнул под нос «ну уж не кебаб» и приподнялся:
- Восток – дело тонкое, скажете вы, и будете правы. А вообще, что вы с мелкими цацкаетесь? Любовь-морковь развели. Ребенок взрослого уважать должен, а долг взрослого – сделать ребенка сильным. Пусть через страх или ненависть… - вдохновенную речь Турции прервал очередной «залп» рыданий Италии. Садык понял, что он – представительный и грозный мужчина, распространяющий вокруг себя убойный запах гвоздики, теряет аудиторию, которую даже не успел завоевать, и огляделся в поисках поддержки:
- Греция, проснись!
- Хррр-мн-мхм-фьююю…
- Египет!
- …
- Да уж, Турция, ты блестяще подтвердил свою теорию. - хихикнул довольно Иван, решив принять участие в «разговоре». – А я лично думаю, что лучшим воспитателем была Украина, хоть и чуточку странным. Но это можно понять, все-таки мы ведь с Белоруссией были немного трудными детьми.
- Немного? Да неужели? – Артур по-прежнему пребывал в ностальгической истерии и не особенно следил за выбором оппонента. Брагинский сарказм англичанина не оценил и помрачнел так, что в ближайших пяти кружках заледенел чай, и, размахнувшись со всей своей богатырской силы, ткнул пальцем в направлении прыгающего вокруг братьев Варгас некоего Альфреда Ф. Джонса с набором гудков, хлопушек и съехавшим на щеку клоунским носом. Керкланд намек понял и захрипел.
- Ой, Англия, молчал бы, - из-под стола в решающую минуту гипотетического столкновения британской черной магии и русского убойного менталитета выполз Ван Яо, собирая разбросанные по полу конфеты собственного производства. – Мало того, что своих вырастить нормально не смог, так еще и чужим детям психику испортил.
И бормоча разгневанное «ару», Китай уполз обратно под стол. Артур, дорвавшийся до настойки в благом стремлении прочистить горло и пребывающий теперь в той стадии морального распада, когда действия еще осознаются, но за них уже не стыдно, полез вслед за Яо:
- Неправда, Гонконгу со мной было лучше!
После чего атмосфера в зале окончательно приобрела веселые суицидальные и братоубийственные настроения, взаимные упреки сыпались, как перхоть с престарелой болонки, из-под стола доносились проклятия и повизгивания, Феличиано по-прежнему ревел. Громкий хлопок дверью был призван прекратить всеобщее безумие, однако тишина наступила только после испуганного вопля Ловино, первого среагировавшего на звук. Страх старшего Варгаса оказался не преувеличенным, по залу прокатилась волна театральных обмороков, попыток перекреститься и просто нецензурных выражений, в то время как Яо, который видел и не такое, толкнул под шумок особо испугавшимся несколько оберегов. Взмыленный, запыхавшийся, с выпученными глазами Людвиг, за спиной которого болталось несчетное количество разноцветных воздушных шаров – зрелище не то, что не для детского утренника, такую сцену не оставили бы и в самом бесчеловечном фильме ужасов. Оставшиеся в сознании спешно расступились, пропуская новоприбывшего к зареванному Феличиано. Итальянец, почуяв неладное, сменил поток слез на робкое хныканье и, сидя на полу, снизу вверх уставился на нависшего над ним Людвига (Америка в это время набирал 911, так, на всякий случай). После напряженной паузы Германия внезапно покраснел и, стараясь не смотреть на Италию, протянул ему монструозную по размерам связку шаров:
- В виде, кгхм, пасты найти было бы сложно. Но там есть один, похожий на пиццу. То есть, он так раскрашен. Гм. Вот.
Чудо наконец-то случилось. Догадавшись, что бить или ругать его не собираются, и что все это воздушное великолепие цвета и форм притащено ему и, что самое главное, притащено Людвигом, Феличиано оттер рукавами лицо и улыбнулся. Пока все остальные оттаивали и приходили в себя, а Германия завязывал на запястье Италии ленточку от шарика-пиццы, ухвативший оставшиеся шары Ловино мрачно поинтересовался:
- Ублюдок картофельный, ты хоть объяснишь, что за хрень тут творилась?
- Как бы сказать, - Людвиг замялся и с сомнением посмотрел на Феличиано. Тот пребывал в блаженной прострации наедине с шариком. – Что-то вроде годовщины, как мы, эээ, встретились. То есть, как я его в ящике с помидорами нашел. Но я же не знал, что мне нужно это помнить!
- Как это – не знал, это же важно! Ведь мы же… мы же… – Феличиано, казалось, готов был снова заплакать, но готовый к такому повороту сюжета Людвиг тут же достал из внутреннего кармана пиджака огромный леденец – последний и самый действенный козырь. Сладости, особенно такие, заставляли Италию капитулировать даже при самых выигрышных позициях в их бытовых или не совсем неурядицах.
- М-да, не выяснили мы, кто самый крутой папашка, хотя я все равно думаю, что я, - подытожил саммит за неимением других желающих Гилберт и с хохотом указал на счастливую семейную сцену «Германия, Италия и прилипший к волосам леденец». – Зато приз «Нянька века» мы точно знаем, кому вручить!