Драбблострадание.

[VardaNi]

Автор: Varda Ni
Рейтинг: G-PG для первого, PG-13 дальше.
Дисклеймер: на чужое не претендую.
Предупреждение: автор неисправимый шиппер ^^"

Название: Rosenrot*
Персонажи: Пруссия, Франция
От автора: исторического обоснуя - 0, это скорее даже АУ.

- Mon ami, - Францис игриво постукивает носком идеально начищенного ботинка по ударной установке, - ты в курсе, что все самые красивые девушки достаются вокалу и гитаристам? Барабанщикам, как правило, не везет.
Они с Гилбертом сидят в маленькой плохо освещенной студии на шатких пыльных табуретах, и счастливый пруссак любовно поглаживает новенькие барабанные палочки. В ответ на колкость Франциса он только беззлобно пинает табуретную ножку:
- Во-первых, не барабанщики, а ударники, а во-вторых, неужели ты думаешь, что гениальный я не предусмотрел подобную мелочь? Людвиг у нас – и то, и другое, а семейное положение, так сказать, обязывает, сам знаешь.
Францис знает, конечно же. Наследственная черта семьи Варгас: они не пропускают ни единой юбки, да и не только юбки – тут уж как повезет, но не дай бог их постоянной пассии вздумается повернуть голову на полградуса дальше, чем позволяют приличия. Впрочем, надо отдать должное Феличиано, Людвигу и в голову не придет глазеть по сторонам: нет ни времени, ни желания.
- А как же Родерик? Наш милый австриец нынче снова не женат, – не унимается Бонфуа. – И как вы уговорили его участвовать в этом вашем проекте? Утонченный слух господина Эдельштайна не способен переносить настолько варварскую музыку.
- И ничего не варварскую! – Гилберт вспыхивает мгновенно, подскакивает на табурете и машет руками, едва не попадая барабанной палочкой Францису в ухо. – Самый нормальный индустриальный металл*. И даже Феличиано понравилось.
- Глупости. Феличиано просто нравится все, что делает твой брат, пусть даже это будет до крайности несуразная идея.
Байльшмидт очень хочет съязвить по поводу витиеватых фраз Франциса, но вместо этого растерянно и мрачно молчит – упоминание о Родерике задело за живое, он ведь до последнего был против участия австрийца в его с братом группе. Да только где еще найдешь такого гениального пианиста, в руках которого подержанный и расстроенный синтезатор запел соловьем? Гилберт сам не замечает, как перехватывает палочки и начинает задумчиво отбивать немецкий военный марш. Бонфуа морщится:
- Не надо, mon ami. Не надо.
Повисает неловкое молчание, а потом Францис вдруг мечтательно улыбается и подцепляет кончиками пальцев подбородок Байльшмидта.
- Когда у вас первый concert? Знаешь что, если обожаемая Лизхен все-таки подарит цветы Эдельштайну, то, в качестве утешительного приза, разживешься от меня букетом роз. Думаю, красных.
Гилберт ошеломленно икает – лицо француза оказывается слишком близко, но тут же расплывается в коронной ухмылке:
- На что намекаешь, старый развратник? И можешь не сомневаться, моя музыка будет настолько гениальна, что ты еще с Лизхен подерешься за право носить меня на руках!
От необходимости что-либо отвечать Франциса избавляет Антонио, нагруженный пакетами с едой и совершенно не замечающий порогов.

*намеки на группу Rammstein. Группа родом из Восточной Германии, так почему бы Гилберту не восхищаться их творчеством?))

Название: Гарна дівчина
Пейринг: Германия/Украина, Германия/Италия.
История: В 1918 году на Украину вошли немецкие оккупационные войска, при поддержке Германии в Киеве произошёл государственный переворот.

Людвигу тяжело разговаривать с Украиной, как любому здоровому молодому мужчине тяжело разговаривать с красивой женщиной о делах. Она ни секунды не сидит спокойно, но не как Феличиано – суетясь и подпрыгивая на месте, а иначе, как-то замечательно по-женски, реагируя на его слова и интонации изящными легкими движениями, то лукаво улыбаясь и покачивая обутой в кирзовый сапог ножкой, то трогательно поджимая губы в плаксивой гримасе. И ни черта не понимает в том, что Германия ей говорит, да что там, даже слушать не пытается. Он, конечно, догадывается, что Украине не нужны его наставления и советы, просто нужен кто-то сильный и, желательно, привлекательный, чтобы защитил ее от брата, от которого в последнее время никаких вестей, только жуткие слухи, и от неизвестной новой чумы, которую тот тащит за собой, завернув в кроваво-красный флаг. Поэтому на все его требовательные вопросы она только жеманно пожимает плечами, прекрасно зная, что от того, как двигается при этом ее грудь, у Людвига перехватывает дыхание. Он еще пытается что-то ей объяснять, что нужно научиться правильно строить оборону и прокладывать пути снабжения, но уже чувствуя, что все это пустое и бесполезное. Украина встает со своего кресла, наклоняется к нему – ее округлое колено продавливает обивку между его ног, и Людвиг думает, что Феличиано никогда бы не сделал так, скорее уселся бы на подлокотник или обнял сзади – и шепчет прямо в губы:
- А ти мене навчи.*
Ее дыхание горячее и прерывистое, и она, конечно же, не слышит шагов на лестнице, а Германия уже отчетливо понимает, что сейчас произойдет, всегда же так, только подвернется единственный удивительный шанс... как дверь с грохотом распахивается, и в комнату вваливается Италия собственной персоной. Феличиано требуется несколько мучительно долгих секунд, чтобы осознать недвусмысленное расположение двух наций в злополучном кресле, он тихонько бормочет извинения и выскакивает из кабинета. Людвиг вздыхает.
- Мальчонка, - ласково воркует Украина, - на що він тобі треба?**
Но Германия уже поднимается, отцепляет от себя аккуратные, чудом не загрубевшие от вил, пальчики. Украина обидится совершенно справедливой обидой отвергнутой красавицы, это понятно даже не особо разбирающемуся в таких тонкостях Людвигу, но все же… все же…
Италия ждет его в конце лестницы, объятия принимает спокойно, трется лбом о плечо, спрашивает:
- Она ведь тебе понравилась, верно? – и не дождавшись ответа, продолжает, - она красивая. Хотя, мне вот темненькие больше нравятся, Румыния та же.
Людвиг по-прежнему молчит, чтобы и очевидного не признавать, и не начать ненароком оправдываться.
- Ладно, пойдем, - вздыхает Феличиано расслабленно, - сделаю тебе кое-что приятное, а то иначе еще и жалеть будешь.
И все же, думает Германия, Италия – это союзник, а Украина – всего лишь женщина, красивая и неизученная. Людвиг слишком ценит преданность и искренность Феличиано, чтобы лезть из-за пустого и невыгодного увлечения на рожон, но позже, возможно, он еще поборется за эту «гарну дивчину» с Брагинским.

* А ты меня научи.
** На что он тебе нужен?

Название: Дипломатическая миссия
Пейринг: Германия/Италия
Саммари: немного о германо-итальянских, гхм, переговорах ^^

После долгих объяснений, уговоров, демонстрации подробного плана и половины бутылки подаренного Францией в незапамятные времена Божале Италии приходится признать, что его с Германией переговоры даже по итальянским меркам ни в какие ворота не лезут. Вся Европа и даже больше давно уже в курсе, что Феличиано физически не способен высидеть в кресле больше получаса, если только оно не будет мягким и пружинистым, желательно в полосочку и на веранде, и чтобы рядом был столик с пиццей и сладостями. Однако германо-итальянские переговоры ни в какое сравнение с подобными требованиями не шли. Собственно самим переговорам уделялось количество времени минимальное и крайне незначительное: основные вопросы поднимались по дороге до резиденции или ближайшего отеля, а методы решения предлагались в кратких перерывах между кофе, сексом и быстрым сном. Германии, как нации, привыкшей к строгому распорядку действий, такое ведение дел давалось нелегко, хоть и приятно. Поэтому во время одной из подчеркнуто неформальных встреч (когда Феличиано не ждет, пока разойдутся все нежелательные свидетели, а лезет с поцелуями сразу) Людвигу приходится употребить все свое красноречие и дипломатическое искусство, чтобы убедить неусидчивого итальянца хотя бы раз попробовать сделать все по правилам и честь по чести. Решающим оказывается довод, что быстро и безболезненно покончив с делами, можно будет тут же предаться радостям, гхм, близкого общения, не прерываясь на «ну пожа-а-алуйста, ну Лю-ю-юдвиг, ну еще пять минут, честно, и вот тут еще, да, за ушком».
Встреча в аэропорту проходит на удивление нормально, по дороге в резиденцию нежелательных происшествий не возникает тоже, главным образом потому, что поглядев на привычно растрепанного и невинно улыбающегося Италию, Германия почему-то особенно настоял на разных водителях, а заметив, что Феличиано пристально наблюдает за ним из соседней машины, еще и на разных дорогах. А дальше все летит наперекосяк: водитель Людвига, итальянец по крови и образу мышления, умудряется заблудиться в родном и горячо любимом, чтоб его, городе. С десятиминутным опозданием Германия застает Варгаса-младшего неприлично, с точки зрения немца, взволнованным, с распущенным галстуком и расстегнутыми верхними пуговицами рубашки. Феличиано едва сдерживает порыв броситься ему на шею, кивком указывает на свободное кресло, нервно проводит ладонями по полированной столешнице, спрашивает неуверенно:
- Как начать-то?
- Можешь сказать секретарше принести нам кофе, - Людвигу, к собственному смущению, весьма досадно, что приходится оторваться от разглядывания ямочки между ключицами Италии, - а потом мы разложим бумаги и будем решать вопросы.
Феличиано тем временем думает о том, что строгий брючный костюм Германии бесспорно идет, но обтягивающая футболка или майка смотрелась бы лучше – было бы видно четкие линии мышц, разворот плеч… Кстати о плечах, было так жарко в последние дни, обгорел ведь наверняка, надо смазать будет чем-нибудь…
- А как мы будем эти вопросы решать? – Италия случайно, не сдержавшись, облизывается и тут же понимает, что зря. Людвиг заметно напрягается и усиленно смотрит по сторонам, бормочет еле слышно:
- Решать… как… ну… решать, значит…
Закончить мысль не удается, Феличиано, не выдержав, бесцеремонно усаживается к нему на колени, сообщает доверительно:
- Мне кажется, если мы займемся любовью на моем столе, - он никогда не говорит «займемся сексом» или что-то подобное, и при этом в его словах нет ничего пошлого, только абсолютная интимность, - это будет отличное начало переговоров.
Германии, против ожидания, повторное приглашение не нужно, последние пуговицы на рубашке Италии уже расстегнуты и переговоры начинаются.

Owari. ^____^