И кстати да, я, кажется, крепко подсела на этот проект.
12.10.2010 в 02:18
Пишет Ayanami Sora:Зачем миссис Хадсон берет череп
Название: Зачем миссис Хадсон берет череп
Авторы: Ayanami Sora, Goodgirl Bindle
Фандом: Шерлок BBC
Персонажи/Пейринги: Миссис Хадсон/череп (ОМП), намек на Холмс/Ватсон, упоминаются Майкрофт, Мориарти
Рейтинг: PG
Жанр: ангст
Дисклеймер: отказываемся
Предупреждение: ООС, идея была абсолютно стебной, как мы скатились в ангст – науке неизвестно. Тем не менее, по меньшей мере один соавтор по-прежнему уверен, что это на самом деле стеб.
читатьДождь размеренно барабанил по окну, выходившему на одну из оживленных улиц города. Внизу куда-то спешили люди, прятавшиеся от холодных капель под скучного цвета зонтами, то здесь, то там мелькали тревожные красные пятна автобусов, составлявших отдельный предмет гордости жителей Лондона. Женщина, сидевшая за столом, пыталась читать газету. Почему пыталась? Возможно, потому, что ее внимание привлекал разговор двух мужчин за дверью. Вопрос, ответ, восхищенное восклицание, а затем - звук шагов. Громко скрипнула входная дверь, до слуха донесся обрывок последней фразы и смех. И вот она уже одна дома, все перед тем же окном, провожает взглядом только что ушедших.
Они были, безусловно, милой парой. То есть, почти парой, судя по пока еще присутствующим протестам, но женская интуиция иногда позволяет увидеть больше, чем отточенный метод дедукции. В любом случае, соседствовать, помогать по мелочам и просто наблюдать за чужой, далеко не размеренной, жизнью было приятно. А еще приятнее, что жизнь этих мужчин (да господи боже, мальчишек, самых настоящих мальчишек с игрой в войнушку в песочнице на целый Лондон, если не всю Англию) состояла из прочно укоренившейся системы привычек, странных, к слову сказать, настолько, что и систему-то разглядеть сложно. Но женщина не зря установила дружественные отношения со своими квартирантами, не зря же и знала столько лет единственного в мире консультирующего детектива. Она еще раз рассеяно скользнула взглядом по страницам газеты: парочка ограблений и одно убийство на разворот. Фамилия небезызвестного следователя в колонке. Дождь на улице, и, конечно же, никто не подумал взять зонт. Интонации мелькнувшего разговора. Все более энергичная походка, почти бег, когда мужчины исчезли за углом. Вряд ли эти двое вернутся до рассвета. И вряд ли они будут в том состоянии, чтобы заметить, что в комнате кое-что изменилось. Пропало. А если и заметят, то им точно будет не до вопросов. Женщина потянулась с предвкушением, стараясь не потревожить занывшее с дождем бедро. Пора было подниматься наверх, к полке над камином.
Медленно встав из-за стола, миссис Хадсон щелкнула выключателем настольной лампы. Еще не стемнело, но в такой пасмурный день света для чтения не хватало, приходилось слишком сильно напрягать глаза. Но это было уже неважно. Где-то неподалеку мерзко завизжала сигнализация. "Интересно, это действительно была попытка угона? Или же, как это бывает чаще всего, кто-то решил нацарапать на чужом транспорте что-то нехорошее? Или даже признание в любви. Да, бывают и такие люди. Кстати о признаниях..."- миссис Хадсон ускорила шаг и быстро пересекла небольшой коридор, заканчивавшийся лестницей. "Никто из них определенно ничего не заметит". Ступени противно скрипели, словно вторили заунывному вою разбушевавшегося ветра. "Милый мой, я иду к тебе. Мы недолго будем одни в этом большом доме, нужно ловить момент".
В комнате царил таинственный серый полумрак, мягкий шелест дождя превращался в напряженную барабанную дробь. И это было правильно и нужно: в годы ее безбашенной молодости свидания для миссис Хадсон были скорее полем боя, нежели чем-то романтическим. Романтика, трагическая и по-своему прекрасная, пришла к ней лишь с годами. Но здесь, в тишине этого дома, этой захламленной комнаты, стены которой давно уже пропитались азартом ее жителей, к миссис Хадсон возвращалось полузабытое ощущение молодости и какой-то восторженной агрессии, куда-то исчезала добродушная леди с чаем и печеньем.
- Ну что же ты, милый, неужели ты не рад меня видеть? Ты не скучал? - улыбнулась миссис Хадсон и подошла к каминной полке.
- Да, я понимаю, - продолжила она, - в такой компании, как мистер Холмс, ты вряд ли будешь скучать. Но раз уж он вполне готов устроить свою личную жизнь с доктором Ватсоном, то почему бы тебе не последовать примеру своего друга? Не вспомнить обо мне?
Женщина кокетливо склонила голову на бок и провела пальчиком по скуле запыленного черепа:
- Смотри, он забыл про тебя. А я всегда здесь, я всегда рядом. Понимаешь?
Череп все так же безучастно смотрел на миссис Хадсон, никак не демонстрируя заинтересованность в ее маленьком монологе. Он всегда смотрел на нее так. Всегда, всю ту жизнь, что она знала его, он смотрел на нее так. Как будто бы ее, миссис Хадсон, здесь не было. Как будто за ее спиной было что-то еще более интересное, как будто она отвлекала его от вопросов вселенского бытия. И это всегда подстегивало и распаляло ее глубоко запрятанную злость. Ей снова было двадцать четыре, волосы не тронула ни седина, ни краска, и энергии хватало на много большее, чем воскресная выпечка. Миссис Хадсон аккуратно взяла череп, обнимая его ладонями и поднесла прямо к лицу:
- Снова вы меня не слушаете, мистер Хадсон. Надо вас за это проучить.
И снова в ответ только тишина и равнодушный взгляд сквозь нее.
- Забавно, я смотрю на него, но как будто сквозь него, у него же нет глаз, - чуть слышно пробормотала она, аккуратно стирая кончиками отчего-то дрожавших пальцев все разводы пыли, скопившейся за то время, что Холмс игнорировал присутствие своего друга. Пальцы быстро стали серыми.
- Мистер Холмс, да вы свинья, - чуть слышно пропела женщина. Звук собственного голоса показался неестественным, резким, повисшим в напряженном затишье, какое наступает тогда, когда кажется, что дождь уже устал лить и вот-вот перестанет совсем, но вместо этого внезапно начинает с удвоенной силой барабанить в окна, будто стараясь попасть в чужую квартиру, залезть в чужую жизнь и отщипнуть кусочек чужого счастья. Натянуто рассмеявшись, миссис Хадсон прижала череп к груди и легкими шагами, будто забыв о больном бедре, прошла к чужому креслу: "Плевать, что это чужая комната".
- Милый, а ты ведь не очень-то меня любил, - прошептала она, уютно устроив череп на коленях, между складок достаточно длинной и, возможно, в какой-то мере старомодной юбки.
- Ты никогда не ел мое шоколадное печенье. И знаешь, даже способности моего нового жильца, то есть твоего нового друга, не нужны для того, чтобы понять, что ты мне изменял. Милый, ты был таким дураком, - сладко прищурившись от осознания того, что голова дурака теперь принадлежала только ей и никакая, даже самая красивая женщина больше не сможет предъявить свои права на то, что принадлежало ей, миссис Хадсон подняла череп ближе к лицу и поцеловала его. Это уже не была бездушная кость, ей казалось, что она видела красивые глаза своего умирающего мужа.
"Ему так шла боль", - пронеслась в голове не раз уже возникавшая мысль.
О да, любая боль: и от ее ногтей, когда ночами она одновременно и мстила, и доказывала свои права на него, и когда он доводил ее до слез, и что-то в ней ломалось, и она била его по щекам, кидала в него вещи, и когда до последнего вздоха ему оставалось несколько секунд... Миссис Хадсон не должна была присутствовать на казни, но мистер Холмс устроил и это. И до сих пор, больше чем за саму казнь, она была благодарна ему за то, что он не задал вопросов. И не озвучил своих наверняка верных догадок насчет ответов.
Ну и за череп, конечно.
- А знаешь, милый, я ведь любила тебя. Даже несмотря на то, что ты делал и что ты сделал со мной. И люблю до сих пор, - миссис Хадсон поцеловала череп снова и прижала его к себе. - А ведь я была красива, - процедила она, упрямо мотнув головой, прямо как во времена своей бурной молодости. В общем и целом, мы бы погрешили против истины, если бы сказали, что это было не так. Прекрасные волнистые волосы, всегда лежавшие локон к локону и будто бы не требовавшие никакого внимания и ухода от своей хозяйки (что на самом деле было совсем не так, но окружающим таких подробностей знать не полагалось), почти идеальная фигура. Многие мужчины отдали бы если не половину своей жизни, то многое, лишь бы заполучить ее внимание. Но всякий раз что-то было не так, неправильно и, самое удивительное, казалось даже более омерзительным, чем пьяные побои мужа, истерики, разговоры с бесконечными любовницами, которые сами находили ее, чем оплата чужих счетов. Ведь за всхлипами, плачем, растиранием по лицу крови из разбитой губы всегда следовало примирение. Каждый раз она хотела убить его, уничтожить, стереть всякое воспоминание о нем за все, что пришлось вытерпеть, но… черт возьми! Она не знала других таких же нежных рук, другого голоса, способного так мягко и успокаивающе прошептать на ухо: "Прости, малышка".
- Я давно уже не малышка, прости. Но ты тоже изменился.
Женщина фыркнула и снова принялась вертеть в руках то, что некогда было ее мужем.
Хотя, если подумать хорошенько, быть ее мужем он так и не перестал. Свобода после его смерти была недолгой, она быстро сменилась скукой. Как же она скучала по нему, скучала безостановочно, и так и не смогла привязаться к кому-то еще. А потом приехал Шерлок и небрежно бросил что-то в духе: не возражает ли она, если с ним въедет один их общий знакомый? И так появились эти долгие вечера, иногда целые ночи разговоров, воспоминаний, попыток пережить заново. Только теперь к тоске по мужу прибавилось ожидание, прибавилось ощущение присутствия. Разумеется, Холмс знал. Не одобрял, но знал и делал вид, что миссис Хадсон берет череп только протереть или вымыть, что просто забывает иногда вернуть. Словно они оба не знают, чей это череп. Но ей крайне не хотелось, чтобы доктор Ватсон, милейший человек, не знающий о ее прошлом, считающий ее только недалекой милой пожилой леди, которая готовит вкусное печенье, узнал что-то. Слишком долго она привыкала к нормальной жизни, слишком приятно знать, что хоть кто-то считает ее нормальной. Поэтому свидания - только урывками. Только когда дома никого нет.
- Но это ничего, мой хороший. Скоро мы будем вместе, как раньше. У Шерлока есть Джон, и скоро будет новый друг, который скрасит то время, что Джон на работе. А ты будешь со мной. Всегда.
Письмо Майкрофта миссис Хадсон вскрыла из любопытства, и потому что Шерлок, в общем-то, не запрещал. Нового друга Холмса-младшего будут звать Джим, на каминную полку он переедет через неделю, и Джон, не слишком дружелюбный к черепу, не заметит подмены. А если что, то мистеру Хадсону иногда придется ночевать на верхней полке кухонного шкафчика. И кроме этого, пожалуй, больше ничто не разлучит его с миссис Хадсон, если уж не разлучила и сама смерть.
Задумавшаяся женщина на минуту прикрыла уставшие глаза, почувствовав неожиданно нахлынувшую усталость. Руки медленно сползли на колени, отпустив череп, который все так же смотрел на нее пустыми провалами глазниц. В комнате воцарилась тишина, не нарушаемая ничем, кроме тихого дыхания заснувшей. Погрузившись в грезы, миссис Хадсон не услышала, как хлопнула входная дверь, не услышала она и возмущенного восклицания, выражавшего негодование по поводу сумасшествия некоего консультирующего детектива, не заметила, как в комнату вернулся хозяин.
Покачав головой, Шерлок аккуратно взял череп и поставил его на полку.
- Сделаем вид, что я ничего не видел, - пробормотал он, спускаясь вниз, туда, где, проклиная все на свете и Шерлока в частности, пытался втащить по лестнице пакеты из супермаркета его хозяйственный товарищ по квартире.
URL записиНазвание: Зачем миссис Хадсон берет череп
Авторы: Ayanami Sora, Goodgirl Bindle
Фандом: Шерлок BBC
Персонажи/Пейринги: Миссис Хадсон/череп (ОМП), намек на Холмс/Ватсон, упоминаются Майкрофт, Мориарти
Рейтинг: PG
Жанр: ангст
Дисклеймер: отказываемся
Предупреждение: ООС, идея была абсолютно стебной, как мы скатились в ангст – науке неизвестно. Тем не менее, по меньшей мере один соавтор по-прежнему уверен, что это на самом деле стеб.
читатьДождь размеренно барабанил по окну, выходившему на одну из оживленных улиц города. Внизу куда-то спешили люди, прятавшиеся от холодных капель под скучного цвета зонтами, то здесь, то там мелькали тревожные красные пятна автобусов, составлявших отдельный предмет гордости жителей Лондона. Женщина, сидевшая за столом, пыталась читать газету. Почему пыталась? Возможно, потому, что ее внимание привлекал разговор двух мужчин за дверью. Вопрос, ответ, восхищенное восклицание, а затем - звук шагов. Громко скрипнула входная дверь, до слуха донесся обрывок последней фразы и смех. И вот она уже одна дома, все перед тем же окном, провожает взглядом только что ушедших.
Они были, безусловно, милой парой. То есть, почти парой, судя по пока еще присутствующим протестам, но женская интуиция иногда позволяет увидеть больше, чем отточенный метод дедукции. В любом случае, соседствовать, помогать по мелочам и просто наблюдать за чужой, далеко не размеренной, жизнью было приятно. А еще приятнее, что жизнь этих мужчин (да господи боже, мальчишек, самых настоящих мальчишек с игрой в войнушку в песочнице на целый Лондон, если не всю Англию) состояла из прочно укоренившейся системы привычек, странных, к слову сказать, настолько, что и систему-то разглядеть сложно. Но женщина не зря установила дружественные отношения со своими квартирантами, не зря же и знала столько лет единственного в мире консультирующего детектива. Она еще раз рассеяно скользнула взглядом по страницам газеты: парочка ограблений и одно убийство на разворот. Фамилия небезызвестного следователя в колонке. Дождь на улице, и, конечно же, никто не подумал взять зонт. Интонации мелькнувшего разговора. Все более энергичная походка, почти бег, когда мужчины исчезли за углом. Вряд ли эти двое вернутся до рассвета. И вряд ли они будут в том состоянии, чтобы заметить, что в комнате кое-что изменилось. Пропало. А если и заметят, то им точно будет не до вопросов. Женщина потянулась с предвкушением, стараясь не потревожить занывшее с дождем бедро. Пора было подниматься наверх, к полке над камином.
Медленно встав из-за стола, миссис Хадсон щелкнула выключателем настольной лампы. Еще не стемнело, но в такой пасмурный день света для чтения не хватало, приходилось слишком сильно напрягать глаза. Но это было уже неважно. Где-то неподалеку мерзко завизжала сигнализация. "Интересно, это действительно была попытка угона? Или же, как это бывает чаще всего, кто-то решил нацарапать на чужом транспорте что-то нехорошее? Или даже признание в любви. Да, бывают и такие люди. Кстати о признаниях..."- миссис Хадсон ускорила шаг и быстро пересекла небольшой коридор, заканчивавшийся лестницей. "Никто из них определенно ничего не заметит". Ступени противно скрипели, словно вторили заунывному вою разбушевавшегося ветра. "Милый мой, я иду к тебе. Мы недолго будем одни в этом большом доме, нужно ловить момент".
В комнате царил таинственный серый полумрак, мягкий шелест дождя превращался в напряженную барабанную дробь. И это было правильно и нужно: в годы ее безбашенной молодости свидания для миссис Хадсон были скорее полем боя, нежели чем-то романтическим. Романтика, трагическая и по-своему прекрасная, пришла к ней лишь с годами. Но здесь, в тишине этого дома, этой захламленной комнаты, стены которой давно уже пропитались азартом ее жителей, к миссис Хадсон возвращалось полузабытое ощущение молодости и какой-то восторженной агрессии, куда-то исчезала добродушная леди с чаем и печеньем.
- Ну что же ты, милый, неужели ты не рад меня видеть? Ты не скучал? - улыбнулась миссис Хадсон и подошла к каминной полке.
- Да, я понимаю, - продолжила она, - в такой компании, как мистер Холмс, ты вряд ли будешь скучать. Но раз уж он вполне готов устроить свою личную жизнь с доктором Ватсоном, то почему бы тебе не последовать примеру своего друга? Не вспомнить обо мне?
Женщина кокетливо склонила голову на бок и провела пальчиком по скуле запыленного черепа:
- Смотри, он забыл про тебя. А я всегда здесь, я всегда рядом. Понимаешь?
Череп все так же безучастно смотрел на миссис Хадсон, никак не демонстрируя заинтересованность в ее маленьком монологе. Он всегда смотрел на нее так. Всегда, всю ту жизнь, что она знала его, он смотрел на нее так. Как будто бы ее, миссис Хадсон, здесь не было. Как будто за ее спиной было что-то еще более интересное, как будто она отвлекала его от вопросов вселенского бытия. И это всегда подстегивало и распаляло ее глубоко запрятанную злость. Ей снова было двадцать четыре, волосы не тронула ни седина, ни краска, и энергии хватало на много большее, чем воскресная выпечка. Миссис Хадсон аккуратно взяла череп, обнимая его ладонями и поднесла прямо к лицу:
- Снова вы меня не слушаете, мистер Хадсон. Надо вас за это проучить.
И снова в ответ только тишина и равнодушный взгляд сквозь нее.
- Забавно, я смотрю на него, но как будто сквозь него, у него же нет глаз, - чуть слышно пробормотала она, аккуратно стирая кончиками отчего-то дрожавших пальцев все разводы пыли, скопившейся за то время, что Холмс игнорировал присутствие своего друга. Пальцы быстро стали серыми.
- Мистер Холмс, да вы свинья, - чуть слышно пропела женщина. Звук собственного голоса показался неестественным, резким, повисшим в напряженном затишье, какое наступает тогда, когда кажется, что дождь уже устал лить и вот-вот перестанет совсем, но вместо этого внезапно начинает с удвоенной силой барабанить в окна, будто стараясь попасть в чужую квартиру, залезть в чужую жизнь и отщипнуть кусочек чужого счастья. Натянуто рассмеявшись, миссис Хадсон прижала череп к груди и легкими шагами, будто забыв о больном бедре, прошла к чужому креслу: "Плевать, что это чужая комната".
- Милый, а ты ведь не очень-то меня любил, - прошептала она, уютно устроив череп на коленях, между складок достаточно длинной и, возможно, в какой-то мере старомодной юбки.
- Ты никогда не ел мое шоколадное печенье. И знаешь, даже способности моего нового жильца, то есть твоего нового друга, не нужны для того, чтобы понять, что ты мне изменял. Милый, ты был таким дураком, - сладко прищурившись от осознания того, что голова дурака теперь принадлежала только ей и никакая, даже самая красивая женщина больше не сможет предъявить свои права на то, что принадлежало ей, миссис Хадсон подняла череп ближе к лицу и поцеловала его. Это уже не была бездушная кость, ей казалось, что она видела красивые глаза своего умирающего мужа.
"Ему так шла боль", - пронеслась в голове не раз уже возникавшая мысль.
О да, любая боль: и от ее ногтей, когда ночами она одновременно и мстила, и доказывала свои права на него, и когда он доводил ее до слез, и что-то в ней ломалось, и она била его по щекам, кидала в него вещи, и когда до последнего вздоха ему оставалось несколько секунд... Миссис Хадсон не должна была присутствовать на казни, но мистер Холмс устроил и это. И до сих пор, больше чем за саму казнь, она была благодарна ему за то, что он не задал вопросов. И не озвучил своих наверняка верных догадок насчет ответов.
Ну и за череп, конечно.
- А знаешь, милый, я ведь любила тебя. Даже несмотря на то, что ты делал и что ты сделал со мной. И люблю до сих пор, - миссис Хадсон поцеловала череп снова и прижала его к себе. - А ведь я была красива, - процедила она, упрямо мотнув головой, прямо как во времена своей бурной молодости. В общем и целом, мы бы погрешили против истины, если бы сказали, что это было не так. Прекрасные волнистые волосы, всегда лежавшие локон к локону и будто бы не требовавшие никакого внимания и ухода от своей хозяйки (что на самом деле было совсем не так, но окружающим таких подробностей знать не полагалось), почти идеальная фигура. Многие мужчины отдали бы если не половину своей жизни, то многое, лишь бы заполучить ее внимание. Но всякий раз что-то было не так, неправильно и, самое удивительное, казалось даже более омерзительным, чем пьяные побои мужа, истерики, разговоры с бесконечными любовницами, которые сами находили ее, чем оплата чужих счетов. Ведь за всхлипами, плачем, растиранием по лицу крови из разбитой губы всегда следовало примирение. Каждый раз она хотела убить его, уничтожить, стереть всякое воспоминание о нем за все, что пришлось вытерпеть, но… черт возьми! Она не знала других таких же нежных рук, другого голоса, способного так мягко и успокаивающе прошептать на ухо: "Прости, малышка".
- Я давно уже не малышка, прости. Но ты тоже изменился.
Женщина фыркнула и снова принялась вертеть в руках то, что некогда было ее мужем.
Хотя, если подумать хорошенько, быть ее мужем он так и не перестал. Свобода после его смерти была недолгой, она быстро сменилась скукой. Как же она скучала по нему, скучала безостановочно, и так и не смогла привязаться к кому-то еще. А потом приехал Шерлок и небрежно бросил что-то в духе: не возражает ли она, если с ним въедет один их общий знакомый? И так появились эти долгие вечера, иногда целые ночи разговоров, воспоминаний, попыток пережить заново. Только теперь к тоске по мужу прибавилось ожидание, прибавилось ощущение присутствия. Разумеется, Холмс знал. Не одобрял, но знал и делал вид, что миссис Хадсон берет череп только протереть или вымыть, что просто забывает иногда вернуть. Словно они оба не знают, чей это череп. Но ей крайне не хотелось, чтобы доктор Ватсон, милейший человек, не знающий о ее прошлом, считающий ее только недалекой милой пожилой леди, которая готовит вкусное печенье, узнал что-то. Слишком долго она привыкала к нормальной жизни, слишком приятно знать, что хоть кто-то считает ее нормальной. Поэтому свидания - только урывками. Только когда дома никого нет.
- Но это ничего, мой хороший. Скоро мы будем вместе, как раньше. У Шерлока есть Джон, и скоро будет новый друг, который скрасит то время, что Джон на работе. А ты будешь со мной. Всегда.
Письмо Майкрофта миссис Хадсон вскрыла из любопытства, и потому что Шерлок, в общем-то, не запрещал. Нового друга Холмса-младшего будут звать Джим, на каминную полку он переедет через неделю, и Джон, не слишком дружелюбный к черепу, не заметит подмены. А если что, то мистеру Хадсону иногда придется ночевать на верхней полке кухонного шкафчика. И кроме этого, пожалуй, больше ничто не разлучит его с миссис Хадсон, если уж не разлучила и сама смерть.
Задумавшаяся женщина на минуту прикрыла уставшие глаза, почувствовав неожиданно нахлынувшую усталость. Руки медленно сползли на колени, отпустив череп, который все так же смотрел на нее пустыми провалами глазниц. В комнате воцарилась тишина, не нарушаемая ничем, кроме тихого дыхания заснувшей. Погрузившись в грезы, миссис Хадсон не услышала, как хлопнула входная дверь, не услышала она и возмущенного восклицания, выражавшего негодование по поводу сумасшествия некоего консультирующего детектива, не заметила, как в комнату вернулся хозяин.
Покачав головой, Шерлок аккуратно взял череп и поставил его на полку.
- Сделаем вид, что я ничего не видел, - пробормотал он, спускаясь вниз, туда, где, проклиная все на свете и Шерлока в частности, пытался втащить по лестнице пакеты из супермаркета его хозяйственный товарищ по квартире.